Пу Сунлин. Рассказы Ляо Чжая. Таланты китайского судьи

На запад от уездного города был горный хутор. Один торговец был кем-то убит на дороге, а через ночь покончила с собой его жена. Брат торговца пошел с жалобой к судье, которым в это время в Цзычуани был Би Ичжи. Судья лично явился на место для освидетельствования и, увидев, что в *холщовом поясном мешочке было еще цяней пять серебра и что он лежит у поясницы убитого, как и лежал, понял, что убийство совершено не из-за денег.

Велел схватить соседей и старост из двух ближних деревень и допросил их, но нитей было чрезвычайно мало. Не стал их бить, а отпустил по домам. Велел лишь понятым внимательно присматриваться и делать ему доклады о своих наблюдениях раз в десять дней.

Дальше этого не пошел.

Так прошло, пожалуй, полгода. Дело стало понемногу затушевываться и внимание к нему слабеть. Брат торговца, раздосадованный мягкостью и снисходительностью достопочтенного Би, поднялся к нему в канцелярию и стал буйствовать. Би разгневался.

— Послушай, ты,— закричал он,— раз ты сам не можешь в точности указать мне на виновника этого преступления, то как же ты хочешь, чтобы я надел на честных людей орудие пытки?

Накричав на него, прогнал прочь. Брату убитого жаловаться далее было некому. Полный ярости, он бросился теперь хоронить сноху...

Однажды, когда должно было разбираться дело арестованных податных недоимщиков, в залу суда ввели несколько человек. Среди них оказался один, некий Чжоу Чэн, который, боясь наказания, попросил слова и заявил, что у него на покрытие недоимки средств, пожалуй, хватит. С этими словами он снял с пояса мешочек с серебром, подал его, стоя на коленях, правителю и просил проверить. Тот проверил.

— А из какой ты деревни? — поинтересовался Би.

— Из такой-то,— отвечал подсудимый.

— А от Западных Скал твоя деревня далеко?

— Да ли пять-шесть будет.

— А какое к тебе отношение имел убитый в прошлом году торговец такой-то?

— Такого не знал. Правитель сделал гневное лицо.

— Ты убил его, а говоришь, что не знал! Это еще что?

Чжоу решительно отрицал и спорил с правителем, но тот не стал слушать, а велел покрепче зажать его в колодки, и действительно, Чжоу в преступлении сознался.

Дело, оказывается, было так. Жена торговца, урожденная Ван, собралась навестить родственников. Но у нее не оказалось головных украшений и больших булавок для закалывания волос. Ей было совестно показаться без этого в люди, и она все время приставала к мужу, чтобы тот занял булавку у соседа, но муж не соглашался это сделать. Тогда она заняла сама и, обращаясь с булавкой, как с крупной драгоценностью, на обратном пути сняла ее и завернула в мешочек, который сунула себе в рукав.

Дома она хватилась, стала искать — булавка пропала. Сказать мужу не посмела. Возместить соседке стоимость не могла. От досады хотела покончить с собой.

Как раз в этот день Чжоу нашел булавку и, узнав, что ее обронила жена торговца, укараулил, когда муж ее куда-то ушел, перелез ночью через стену с тем, чтобы, предъявив ей булавку, потребовать соития.

В это время стояли жары... Было парно и душно... Ван лежала во дворе. Чжоу подобрался к ней и стал блудить. Ван проснулась и громко закричала. Чжоу быстро усмирил ее, отдав мешочек и предъявив булавку.

Когда он добился своего, Ван сказала ему серьезным тоном:

— Больше ты не приходи! Мой муж — человек злой. Застанет нас — боюсь: обоим будет смерть!

Чжоу рассвирепел.

— Как? — вскричал он.— Неужели, по-твоему, за один-единственный раз я должен отдать тебе все, что держу сейчас в руках?.. Ведь здесь столько, сколько хватит на несколько ночей в веселом доме!

— Да я не то чтобы не хотела связи с тобой,— сказала Ван примирительно,— но, видишь ли, муж мой часто хворает... Так что не лучше ли повременить, подождать, пока он умрет?..

Чжоу ушел от нее, убил торговца. Ночью явился к ней и сказал:

— Сегодня кто-то твоего убил... Изволь исполнить наш уговор!

Услыхав эту новость, Ван зарыдала. Чжоу испугался и бросился бежать. Когда рассвело, жена торговца была найдена мертвою. Произведя дознание и обнаружив все это, наш достопочтенный Би предал Чжоу заслуженной казни.

Все восхищались сверхчеловеческой прозорливостью Би, не понимая, как мог он все это разглядеть.

— Ничего трудного в этом деле не было,— говорил Би в ответ на подобные речи.— Важно в таких случаях обращать внимание на все, с чем сталкиваешься. Когда я осматривал труп, я заметил, что на мешке для серебра вышит узор знака ванъ. На мешочке у Чжоу было точно то же. Это было, значит, делом одних и тех же рук. Затем я стал его допрашивать, а он говорит, что у него с торговцем не было никакого знакомства. Говорит, а у самого голос и лицо так и меняются... Тут я уже определенно видел, в чем дело!

АВТОР ЭТИХ «СТРАННЫХ ИСТОРИЙ» СКАЖЕТ ЗДЕСЬ ТАК:

В нашем мире, если не отложишь решения уголовного дела подольше,— глядишь, и запутал, ввязав несколько десятков человек, все смешав в кашу.

Заревут в зале суда «мясные барабаны», смешаются в вой ахи и охи, а он с печалью на губах говорит: «Вот как я всю душу отдаю, трудясь для народа!»

Но стоит пробить трем ударам, как женщины, певицы, разом к нему подойдут. И тогда он в уме своем и заботе даже трудных дел больше не держит. Когда же наступает час идти в присутствие, он будет там, как говорится, «губить тутовое дерево, чтобы палить древнюю черепаху».

Увы,— душу-то народа где такому человеку приобрести?